История рождения лесной отрасли Камчатки

Заготовки леса для промышленности на Камчатке были развёрнуты по инициативе Акционерного Камчатского общества АКО, которое заметно наращивало объёмы промысла рыбы и ощущало нехватку тары под свою продукцию. В 1929 году представители АКО прибыли в поселок Козыревск организовать лесозаготовительный участок. Лес предназначался для строительства лесозавода, который решено было поставить в поселке Ключи.

В зиму 1929-1930 года козыревчане вместе с артелью рабочих, прибывших из посёлка Ключи, начали рубить лес. Они подтаскивали брёвна к берегу реки Камчатки для дальнейшего сплава их к месту назначения. В марте 1930 года к Усть-Камчатску прибыл пароход с переселенцами, навербованными для строительства лесозавода в Ключах. Но лишь в мае того же года после вскрытия реки Камчатки этих рабочих смогли доставить в Козыревск. Уже вскоре в Ключах работники рубили бараки, возводили лесозавод и силовую станцию. Для обеспечения продуктами строителей и работников лесной отрасли еще в 1929 году в селении Майское организовали колхоз. Параллельно со строительством завода для решения транспортных проблем в Ключах же начали строить судоверфь.

Уже летом 1932 года был запущен Ключевской лесозавод, который к концу этого года выдал 4766 ящиков для упаковки консервных банок, а судоверфь построила две стотонных деревянных баржи и три восьмидесятитонных. Поразительная организация труда и самоотверженность рабочих привела коллектив к столь значимым успехам.

Потребность в ленной продукции в АКО всё возрастала, и для обеспечения лесом Ключевского лесокомбината в 1934 году организовался Средне-Камчатский лесопункт в поселке Лазо. Заготовки леса в то время велись рабочими, вербованными из центральных областей Союза. Трудились по принципу: летом – рыба, зимой – лес. Доставку леса к посёлку Ключи производили молевым сплавом по речкам Николке, Увечино и далее по реке Камчатке. Отметим огромные трудности в организации всей этой трудоемкой работы. Сезонников надо было ежегодно обеспечивать жильем, спецодеждой, инструментами: топорами, пилами, напильниками, ломами, баграми, лодками, а зимою нужны были еще и лыжи да нарты для собачьих упряжек. Но главное, снабдить тягловой конной силой, для чего содержались табуны лошадей, коим необходимо припасать сено и фураж. Большие расстояния между селениями затрудняли рабочим решения социальных проблем. Рабочий, вызванный из Козыревска в военкомат, уходил на лыжах в Усть-Камчатск и возвращался обратно в лучшем случае через месяц. Вот выписка из приказа № 35 по Козыревскому ЛПХ от 26 апреля 1934 года: «…сучкорубу Галимову Г. М. начислить за время нахождения в пути следования из военкомата к месту работы от Усть-Камчатска до Козыревска с 4 ноября по 22 ноября 1933 года из расчета 5 рублей 42 копейки в день».

Ежегодное увеличение заготовок леса заставляло АКО заселять лесоучастки постоянной рабочей силой, организовывать снабжение их продовольствием, заводить собственные обозы и механизировать работы на лесозаготовках.

Основу механизации, как и прежде, составляли лошади, которых на Камчатку завозили с материка. После постановления ЦК ВКП(б) и Совета народных комиссаров в конце 1935 года, обязывающего нарком лесной промышленности усилить механизацию и рационализацию лесозаготовок на валке леса, вместо топора стали применять двуручные пилы со сложным зубом «Кроскет» и лучковые пилы на валке тонкомера. Появился и «Устав леспромхоза», где в разделе «Механизация» прописывались приёмы труда при работах с лошадьми. Там же определялись нормы выдачи фуража и время выпаса лошадей и порядок содержания их упряжи. Повышалась ответственность за соблюдения правил содержания лошадей, как основа механизации. Приведу несколько приказов того времени. Приказ № 53 от 22 декабря 1936 года по Козыревскому ЛПХ: «… 18 декабря в 8 часов вечера мною обнаружена лошадь на дороге с мёртвой петлёй на шее, затянутой туго уздой за заднюю ногу. Лошадь, к моему обнаружению, находилась в предсмертной судороге. После спасения её, в полукилометре от Козыревска я настиг еще 4 лошади без проводника, часть их была без уздечек, со сбитыми набок попонами. Как обнаружилось, лошади принадлежат бригаде Ткаченко, а сопровождал их рабочий Вагин, который бросил их на произвол судьбы.

За преступное варварское отношение к лошадям со стороны Вагина и халатность бригадира Ткаченко дело передать в следственные органы Усть-Камчатского района. Директор Яковлев».

Приказ № 45 от 3 апреля 1937 года: «В виду наступления теплых дней время выезда на работу по конной вывозке леса установить с 4 часов утра до 9 часов утра и вечером с 17 часов до 21 часа, в целях облегчения работы лошадей с волокушами по подмороженному снегу. Директор Яковлев».

Приказ № 75 от 7 мая 1938 года «Прекратить удержание вычета с рабочих Страхова и Ахмачина за лошадь «Автобус». Последняя снята с бюллетеня с 5 мая сего года.

За своевременное кормление и хороший уход за лошадьми и их упряжью произвести доплату в размере 10 процентов тарифа. Директор Блинов».

Бедность и нищета отрасли сказывалась на выполнении плана, а решение правительства по механизации отрасли еще долго будет иметь место лишь в разговорах. Достаточно сказать, что во всей промышленности Дальнего Востока, от Читы до Владивостока, в 1938 году было тракторов всего 254 штуки, лебёдок 2 штуки, бензопил 6 штук и ни одного автокрана. Какой мизер на такие просторы и объемы лесозаготовок.

Камчатские лесозаготовители, находящиеся под крылом богатого по тем временам рыбопромышленного АКО, были в лучших условиях, и они имели возможность за средства АКО покупать технику. В 1936 году в Козыревске на вывозке леса уже появились первые импортные трактора «Клетрак» мощностью в 30 лошадиных сил и отечественный «Сталинец – 60 НР», а в 1939 появились на Камчатке первые автомобили на вывозке леса с санными полуприцепами. Также государственная политика облегчала для АКО решение кадрового вопроса. В 1936 году привезли на лесозаготовки крупную партию завербованных в Мордовии семей. Их расселили в посёлках Ключи, Козыревск и Лазо. А в конце 1936 года Нарком обороны СССР Ворошилов К.Е. обратился к подлежащим демобилизации бойцам особой Краснознамённой Дальневосточной армии с призывом оставаться жить и работать на Дальнем Востоке – форпосту социализма. И это не замедлило сказаться. Тысячи солдат пополнили лесную отрасль Дальнего Востока, решая проблему кадров. Усилились ряды механизаторов и в леспромхозах Камчатки, куда тоже прибывали воины.

В это же время жена командира Красной армии Хетагурова Валентина обратилась с призывом к девушкам страны приезжать на Дальний Восток. А весной 1938 года комсомольцы московского завода «Компрессор» выступили с призывом выезжать на лесозаготовки, чтобы «по-комсомольски драться за выполнение производственных планов». В то время эффект от таких призывов был чувствительным. От Москвы и до Сибири формировались эшелоны с молодыми добровольцами на Дальний Восток. Только в один Козыревск прибыло около 400 человек – демобилизованных воинов и комсомольцев.

Страна набирала темпы индустриализации, и ей необходимы были с одной стороны почины, а с другой – ужесточение дисциплины труда. В то же время вся промышленность страны вовлекалась в стахановское движение. Не обошло это и Камчатку.

Из приказа № 59 от 5 апреля 1938 года: «…трактористы, работающие на тракторе «Сталинец-60», включившиеся в стахановскую работу, добились перелома старых норм и дали хорошие показатели на тракторной вывозке леса. Тракторист Спицын – 119 процентов, Васильев – 113 процентов, Иванов – 111 процентов.

…Прорабу Грачёву, десятнику Чуеву, приказываю: в новом строящемся доме на 7 усу отвести 1 секцию для жилья стахановцев с полным оборудованием мест: занавески, тумбочки и столы. Директор Бердин».

Такой полный набор комфорта жилья ныне вызовет улыбку, но в то время все остальные жили на лесоучастках в бараках из неошкуренных брёвен, полы и крыши которых – просто накатник из тонкомерного леса. Семья от семьи отделялась занавесками, а освещение – одна свеча на 10 кв. метров жилья. Трудно представить, что, проживая в таких тяжелых условиях, люди показывали удивительную производительность труда.

Из приказа № 291 от 17 декабря 1939 года: «…за срыв плана по строительству жилья прораба Грачёва снять с работы и дело направить в суд.

Для обеспечения выполнения плана по заготовки клёпки приказываю: заведующему Комариным лесопунктом товарищу Бычику поставить на распиловку брёвен не менее 7 пар пильщиков. Директор Бердин».

Даже в Козыревске, главной усадьбе Леспромхоза, не было пилорамы, и брёвна ручными пилами распиливали на доски, из которых тесали клёпку для изготовления чанов под засолку рыбы.

Дисциплина труда усиливалась, а выполнение плана становилось законом. В 1939 году в Козыревске установили первый локомобиль «Вольф», и появились первые лампочки освещения в жилищах из расчета одна на 10 кв. метров площади. С того времени работа в посёлке начиналась по гудку парового двигателя локомобиля электростанции.

Надо отметить, что именно в течение 30-х годов Акционерное Общество резко увеличило объёмы лесозаготовок. Лишь в Козыревском леспромхозе было уже 12 лесопунктов, кроме нового Лазовского ЛПХ. В районе реки Еловки, неподалёку от Ключевского посёлка, начали организовывать Леспромхоз «Пограничный». А в Ключах, кроме тары и кунгасов для рыбной отрасли стали, строить деревянные катера. Объемы лесозаготовок на Камчатке к началу войны увеличились в 14 раз и достигли до 800 тысяч кубометров в год.

В канун войны лесная отрасль полуострова прочно вставала на ноги. На каждом лесоучастке появились трактора, автомобили марки «ЗИС» и свой деревянный флот на грузоперевозках и сплаве леса. Лесорамы «Ильич» были установлены в Козыревске и Лазо. С 1939 года произошло повышение зарплаты механизаторам. Внедрены были комплексные нормы выработки по фазам работ и введена премиальная оплата труда – всё это стимулировало и заинтересовывало каждого работника. У постоянных рабочих появлялся опыт работы, что сказывалось на производительности труда. Появились и первые шаги государства к бережному отношению к природным ресурсам. Так в 1940 году были разработаны новые условия правил рубок леса. Строго ограничили высоту оставляемых пеньков после спила дерева и ввели обязательные мероприятия по уборке лесосек после рубок.

Но война внесла свои сокрушающие поправки в достигнутые успехи промышленности. К началу зимнего сезона заготовок леса 1941-1942 годов заметно «поредели ряды» механизаторов, бывших воинов Красной армии. Хотя рыбная промышленность пользовалась льготами на мобилизацию, но факт брал своё. Резко уменьшились количество техники, поставка запчастей и ГСМ. А снабжение продовольствием и вовсе прекратилось. Вышестоящие организации прямо заявили: «Земли у вас много, реки, озёра и тайга рядом. Проявляйте инициативу, обеспечивайте себя продовольствием, но не в ущерб производственным планам». Срочно стали организовываться подсобные хозяйства, домохозяйки бригадами сажали картофель и овощи, ухаживая за ними. Организовывались рыболовецко-охотничьи бригады, звенья по обработке кож и изготовлению обуви и т. п. Вместо пневмоколес появились колеса с деревянными вставками, подшипники механизмов стали заменяться березовыми вкладышами, а автомобили переводили с жидкого топлива на газогенераторное.

Из-за снижения механизированной вывозки леса вновь пошел упор на ручной труд и лошадиную тягу. Заметно ужесточилась и дисциплина труда. Рабочий день в леспромхозах объявлен десятичасовым. За опоздание на работу – под суд. В леспромхозах организовывались лесные школы, где готовили механизаторов, вальщиков, рамщиков и т.д. Все трактористы работали под лозунгом «Вошёл в лес – дай 100 кубометров Родине». И давали, работали, сколько хватало сил. Чтобы как-то облегчить тяжелый ручной труд, строили дековильки – деревянные узкоколейки с вагонетками на деревянных колесах.

Все больше с Камчатки требовалось рыбы для фронта, а значит, приходилось в столь тяжких условиях ежегодно увеличивать выпуск ящичной и бочковой тары. Кроме этих забот, леспромхозам был спущен заказ для фронта на лыжи, и пришлось срочно внедрять эту технологию работ.

Конечно же, трудности военных лет сказались на уменьшении лесозаготовок, и, чтобы не снижать поставки основных заказов государства, весь заготовленный лес шел только на выполнение этих планов. Поэтому капитальное и социально-бытовое строительство, а также строительство жилья, за годы войны сошло на нет. К концу войны лесозаготовки на Камчатке упали почти вдвое и составляли лишь 400 тысяч кубометров. Но это был отборный деловой лес, выбранный, конечно, примитивно варварским для экологии способом.

Кончилась война, но работы в лесу продолжались в том же темпе, и никто не помышлял об отдыхе. Страна лежала в развалинах. В 1945 году Акционерное общество перестало существовать, и лесозаготовительные предприятия Камчатки подчинили Министерству рыбной промышленности. К 1947 году стала вновь поступать техника. Это трактора «ЧТЗ», автомобили «Студебеккеры», а в качестве рабочей силы – корейские поселенцы. Объемы заготовок стали вновь возрастать, но трудовая дисциплина не ослаблялась и все время имела политическую окраску.

К примеру, выписка из приказа номер 8 от 9 июня 1947 года по леспромхозу имени «Лазо»: «…механик Щапинского мехлесопункта товарищ Шлейдер А.П., используя свое служебное положение, в рабочее время открыл частное производство: тазы, ведра, ванны – за что получал наличным и натурой. Так, с товарища Завалишина В. за ванну получил 70 рублей, с Белоусова – 7 стаканов табаку, а с Пельцова – 5 стаканов и деньги. Кроме того, Шлейдер снял с трактора «Чарльмес» багажный ящик и переделал его для личной надобности на печь, тем самым раскулачил трактор.

Приказываю: с 9 июня 1947 года механика Шлейдера А.П., допустившего злоупотребление и расхищение социалистической собственности, с работы снять и дела направить в следственные органы. Директор Бердин».

В послевоенной обстановке, естественно, заметно ухудшились социально-бытовые условия жизни рабочих.

Бараки, промерзающие зимой, а летом душные от переполнения, способствовали распространению эпидемий и заразных болезней, как дизентерия, вши, чесотка. Это сказывалось на выполнении спущенных сверху планов поставок. Хочется привести ещё два приказа тех лет, чтобы читатель погрузился в атмосферу существования людей того времени.

Приказ № 109 от 14 ноября 1947 года: «…Во избежание инфекционных заболевании и распространения их среди населения, ПРИКАЗЫВАЮ: начальникам мехлесопунктов «Лазо» – товарищу Зинович и «Щапино» – товарищу Королькову построить на лесоучастках 14-15-го кварталах дезокамеры к 18 ноября сего года.

– Убрать от нечистот территорию возле общежитий и отвести места для помоек.

– Регулярно производить мытье полов в общежитиях.

– Организовать работу бань.

– Произвести в поселках полную санобработку, а также дезинфекцию одежды и в обязательном порядке проводить стрижку волос.

– Подготовить на участках помещения для изоляторов.

– Медфельдшеру Годневой произвести медосмотр всех рабочих 15 квартала, в особенности, рабочих бригады Гребенщикова. Директор Бердин».

Приказ № 121 от 28 ноября 1947 года: «…Лесорубы Килбас А.С. и Залазный А.Г. в честь выборов в местные Советы депутатов трудящихся установили наивысшую производительность труда по 15 кварталу: выполнили норму заготовок леса на 442 процента.

– За проявленную инициативу и труд объявляю им благодарность с занесением в личное дело.

– Старшему мастеру Волкову выдать товарищам Килбасу и Залазному за наличный расчет по одной шелковой телогрейке и габардиновые шаровары».

Правительство призывало смотреть только вперед, не замечая нищенскую после разрухи действительность. Иначе, как можно расценить выступление товарища Маленкова на 18 Всесоюзной конференции ВКП(б), где он утверждал: «Работникам наших предприятий и наркоматов пора понять, что теперь уже нельзя работать по старинке, в развалку, кое-как, на глазок. Новые точные механизмы, которыми оснащены наши предприятия, требуют, чтобы в производстве был строжайший порядок».

Как это было еще далеко до точных механизмов, когда большая часть работы всё еще бралась «на пупок».

К 1950 году трест «Камчатлес» вошел с очень слабой технической и социальной базой. При общей вывозке леса 363 кубометров в год больше половины этого объема леса было вывезено гужевым транспортом (лошадьми). Рабочий контингент в то время в основном были вербованные и администрированные сосланные за тунеядство. В тресте из 4 тысяч рабочих семейных набиралось около 700 человек. Общежитий на весь «Камчатлес» по всем поселкам Камчатки было лишь 33, которые были переполнены. Не на всех лесоучастках было электричество. Показ кинофильмов проводился лишь несколько раз в год.

Приведу выписку из телеграммы треста в вышестоящий комбинат: «…В жилье на всех участках леспромхозов, за исключением Козыревска, печи в основном металлические из-за отсутствия кирпича. Крыши большинство крыты корой, или накат засыпан землёй, так как не достает пиломатериала. Энергии везде недостаточно. Радиофикации в поселках Крахча, Быстрая, Щапино – нет. Жилфонд, в основном, барачная система с 1930 года в ветхом состоянии и подлежит излому».

Тем не менее, шло расширение производства. В поселках Козыревске и Лазо организовывались судоплощадки, где тоже стали строить грузовые кунгасы и деревянные катера, куда устанавливались японские двигатели «Итоган» и «Ниогато» мощностью в 30 лошадиных сил.

Во всех леспромхозах производилось смолокурение – выработка дёгтя, а также выжиг угля для кузниц. При столь социально разношерстном коллективе рабочих страдала дисциплина труда, которую приходилось жестко усиливать в тесном контакте с органами милиции.

При столь бедном положении производства экономия материальных ресурсов выходила на первый план.

Из распоряжения 12 марта 1946 года по тресту «Камчатлес»: «…В последнее время наблюдается исключительно недопустимое обращение к расходованию писчей бумаги работниками управления трестом. Писчая бумага высокого качества пускается на черновики, материалы печатаются только с одной стороны листа, допускаются большие обрезки бумаги, даже она пускается на обертку хлеба и других продуктов…».

И так во всём. Усилился контроль за вывозкой леса, например, за оставленное бревно на лесосеке с бригады высчитывался штраф 18 рублей и с мастера – 4 рубля. Администрация жестоко карала за сортировку дровами вывозимого леса. За такую халатность в работе штрафы были посолиднее. За бревно дров среди пиловочника с бригады удерживали 100 рублей и с мастера тоже 100 р.

С 1953 года трест «Камчатлес» вошел в состав комбината «Хабаровсклес». На этом, можно сказать, и закончилась отточка монополии лесной отрасли Дальнего Востока и Камчатки. К тому времени уже стало чувствоваться истощение лесных массивов Камчатки, особенно в районах сплавных рек и существующих дорог. Леспромхозы стали перемещаться на новые массивы леса. Лазовский и Щапинский леспромхозы были закрыты, а в 1958 году был организован Камчатский леспромхоз в поселке Атласово. В этом же году трест пополнился Усть-Камчатским деревообрабатывающим комбинатом, и тогда же стала появляться на лесозаготовках новая техника валки леса: мотопилы «Дружба» и электропилы «Ваксон». Кроме тракторов «ДТ-54» и «КТ-12», завезли специализированные трелевочные трактора «ТТ-40» и кроме автомобилей «ЗИС-21-352», появились автомобили «ЗИЛ – 151».

Но от узкоколеек и лошадей еще нельзя было отказываться. Только в Козыревске в 1957 году было 89 голов лошадей кубометровых, то есть способных вывести на волокуше за 1 рейс до 1 куб. метра древесины. За леспромхозом числилось 12 километров узкоколейки и дековильки. Три лесоучастка Кировский, Крахчинский и Быстринский заготавливали 25 тысяч кубометров в год при общей численности рабочих в 710 человек. В связи с тем, что трест «Камчатлес» вышел в то время из рыбной отрасли, рабочую силу на лесозаготовки поставлял «Дальлеспром». Это, в основном, были корейские переселенцы и заключенные «враги народа», лагерь которых находился в лесу на речке Козыревка. Место лесозаготовок там оцеплялось шнуром с красными флажками, как на загоне волков, и в этом ограждении работали зеки, рискуя жизнью приблизиться к роковой черте. Заготовленный лес они свозили и стягивали к берегам речек, а весною пускали в сплав, так как древесина на Камчатке имеет повышенную влажность, то и потери на её утоп почти вдвое превышали положенную норму равную 6 процентам. Отчего малые речки Щапино, Николка, Быстрая вскоре вышли из эксплуатации сплава, и лишь река Камчатка принимала молевой сплав леса почти до 1975 года. Увеличение производства повлекло больше лесонарушений. В 1956 году лесной отдел «Минлеспрома» выделился в самостоятельное Министерство лесного хозяйства. Организовались лесхозы, которые имели функцию надзора за исполнением правил рубки леса. Постепенно сказались результаты. Так лишь Козыревский ЛПХ за 1958 год понес штрафов на сумму 135 тысяч рублей. Это заметно дисциплинировало и упорядочивало работу лесной отрасли.

Сначала 60-х годов в лесную промышленность и лесное хозяйство полуострова пошел поток специалистов: механиков и лесоинженеров от открывшихся в 50-е годы минлеспромовских вузов. Заметно стали появляться более экономичные технологии работ и проектируемые лесовозные дороги на более удаленные лесосеки. Расстояние вывозки леса увеличилось до 20-30 километров, и стала отпадать очень затратная надобность во временных посёлках-лесопунктах. Стали внедряться новые виды сплава леса в плотах, кошмах и даже в «сигарах». Для дальнейшей транспортировки лес в «сигарах» выводили из реки в море и буксирами доставляли на рыбокомбинаты восточного побережья Камчатки.

Десятилетка 60-70-х годов явилась переломной в технологии работ лесной отрасли. Изменялась и техническая вооруженность предприятий, появилась вывозка леса в хлыстах, и поэтому разделка леса на сортименты переместилась из леса в поселки на нижние склады, ближе к энергетике, где было легче механизировать этот трудоемкий процесс при помощи бревнотасок и электропил. Заметно увеличилась производительность труда. Так в 1965 году она составляла 520 кубометров на 1 рабочего, а в 70-м году до 805 кубометров.

Это были лучшие показатели по всему Дальнему Востоку. «Камчатлес» долгое время удерживал это первенство. В 70-е годы резко стал возрастать и экспорт древесины в Японию. За пятилетку с 1965 по 1970 годы объем экспорта увеличился в 2 раза, и «Камчатлес» стал приобретать японскую технику. Лесовозы и бульдозеры фирмы «Камацу», маневренные и производственные автокраны «Като». Трособлочные системы погрузки и разгрузки леса заменялись челюстными погрузчиками, козловыми и башенными кранами. На лесозаготовках появились валочно-трелевочные и сучкорезные машины, полуавтоматические линии на разделке хлыстов. Поступал более маневренный речной флот.

Изменился и облик лесных предприятий. Он принял вполне индустриальный вид. Завоз рабочих в тайгу осуществлялся на автобусах, а не на грузовиках, как ранее. Ушел в прошлое 10-12 часовой рабочий день водителей лесовозов по несносным дорогам.

Теперь сменная работа шла на производительной комфортной технике. Появились устроенные дороги, теплые боксы для тракторов в лесу. В каждом поселке отстроились новые школы, клубы, детские сады, стадионы. Исходя из фактов, можно с уверенностью утверждать, что начало 80-х годов – это полный расцвет лесной отрасли Камчатки и Дальнего Востока страны.

Автор: Николай Леонидович Бушнев.